Акселерандо - Страница 137

137

«Давай». Амбер глубоко вздыхает и бросает на Аннетт буравящий взгляд. «Ты все устроила, ты и разгребай…».

Аннетт просто стоит и улыбается своему достижению и вызванному им смущению.

* * *

Холодный рассвет застает Сирхана в его кабинете — сердитым, трезвым, и готовым поколотить любого, кто войдет в дверь. Его кабинет имеет десять метров в ширину, пол из полированного мрамора и потолок с окнами и замысловатой лепниной. Посреди пола абстрактными побегами брокколи прорастает план прохождения его текущего проекта — фрактально делящиеся ветви, обхватывающие самыми маленькими отростками узлы с флажками. Сирхан расхаживает вдоль плана, и приближает движениями глаз отдельные места, чтобы можно было прочесть подписи. Но внимание его не сфокусировано. Его переполняет волнение и неопределенность, и он пытается выяснить, кто виноват. Вот почему первое, что приходит ему на ум, когда дверь распахивается — это вскочить и накричать, но он останавливается. «Чего тебе нужно?» — вопрошает он.

«Пару слов, если можно?» Аннетт отвлеченно глядит куда-то в сторону. «Это твой проект?»

«Да» — говорит он ледяным голосом, стирая прохождение взмахом руки. «Чего тебе нужно?»

«Я не знаю, с чего начать». Аннетт молчит. На мгновение на ее лице проступает усталость, невыразимая никакими словами. Сирхан начинает сомневаться — а не пытается ли он распространить вину слишком далеко? Эта девяносто-с-лишним-летняя француженка, давняя любовь всей разбросанной жизни Манфреда — последний человек, который стал бы им манипулировать. И уж точно — не таким неприятным и затрагивающим личное способом. И все-таки, ни в чем нельзя быть уверенным. Семьи — странные механизмы. Нынешние версии его отца и матери — далеко не те люди, которые прогнали его растущий мозг через пару дюжин альтернативных жизней еще до того, как ему исполнилось десять — но нельзя закрывать глаза на их влияние. Как и на то, что они могут воспользоваться помощью тети Нетти, чтобы оттрахать его мозг. «Нам надо поговорить о твоей матери» — говорит она.

«Нам надо… Надо нам?» Сирхан разглядывает внезапно образовавшуюся в комнате пустоту, как от вырванного зуба. Отсутствие говорит сколько же, сколько и присутствие. Он щелкает пальцами, и за его спиной материализуется замысловато украшенная скамейка из прозрачного синеватого роботумана. Он садится, а Аннетт пусть делает, чего хочет.

«Oui». Она засовывает руки в карманы рабочего комбинезона — очень далекого от ее обычного стиля — и прислоняется к стене. С виду она так молода, как будто всю свою жизнь носилась по галактике на скорости в «три девятки» от световой, но в ее позе чувствуется древняя усталость и тяжесть целых миров. «Твоя мать за огромную работу взялась, и сделана эта работа быть должна. Ты, со своим хранилищем архивов, еще годы назад согласился с этим. Теперь проложить делу путь наружу она пытается, и затем кампания нужна, чтобы выбор перед избирателями вынести, как нам лучше всего целую цивилизацию перенести. Я спрашиваю тебя, почему препятстсвуешь ты ей?»

Сирхан пытается совладать со своей челюстью. Ему хочется плюнуть. «Почему?» — бросает он обратно.

«Да. Почему?» Аннетт сдается, и наколдовывает себе стул из запасов роботумана, вихрем вращающегося под потолком. Она садится и рассматривает Сирхана. «Это вопрос».

«Я ничего не имею против ее политических махинаций» — напряженно отвечает Сирхан. «Но ее незваное вторжение в мою личную жизнь…»

«Какое вторжение?»

Он смотрит непонимающе. «Это вопрос?» Некоторое время он молчит. «Посылать эту распутницу ко мне прошлой ночью…»

Аннетт смотрит еще пристальнее. «Кого? О ком ты говоришь?»

«Эту, эту бесстыжую женщину!» — выплевывает Сирхан. «С чего она взяла, что может… Если это отец решил посводничать, он настолько ошибается, что…»

Аннетт качает головой. «Ты с ума сошел? Твоя мать всего лишь хотела, чтобы ты познакомился с ее выборной командой, чтобы присоединился к планированию программы. Твоего отца вообще нет на планете. А ты так сорвался. Ты очень, очень расстроил Риту, ты знаешь об этом? Рита — наш самый лучший специалист в составлении материалов и поддержании веры… И ты ее расстроил до слез. Что с тобой не так?»

«Я…» — запинается Сирхан. «Она — кто?» — спрашивает он с пересохшим ртом. «Я думал…» Он умолкает. Ему совсем не хочется говорить то, о чем он подумал. Эта нахальная девка, эта распутница… Это — участник предвыборной кампании его матери? А вовсе не плана по его растлению? Что, если все это — чудовищное недопонимание?

«Я думаю, тебе необходимо перед кое-кем извиниться» — прохладным голосом говорит Аннетт, вставая. У Сирхана голова кружится. В дюжине окон внутреннего взора прокручиваются записи с вечеринки с точки зрения остальных присутствовавших, и он поражается увиденному. Настолько, что даже стены вокруг мерцают от ужасающей неловкости. Аннетт удостаивает его чуть презрительным взглядом. «Когда сможешь ты с женщиной, как с человеком вести себя, тогда говорить снова сможем мы. До тех пор». Она встает и идет из комнаты, оставляя его наедине среди осколков разбитого вдребезги гнева. Пораженный и оцепенелый, он пытается снова сосредоточиться на своем проекте. «Это действительно был я? Неужели со стороны я выглядел так?» А план-древо медленно вращается перед ним, широко раскинув обнаженные ветви, готовые наполниться плодами-узлами инопланетной межзвездной сети, как только он сумеет убедить Айнеко вложиться и устроить ему путешествие во тьму с обходом в глубину.

137